Исторический облик городской застройки Москвы – конечно, с древним Кремлем в центре и вкраплениями палат, церквей и монастырей времен последних Рюриковичей и первых Романовых – все же создавался в XIX веке. Редкие дворянские усадьбы уцелели после «грозы 1812-го года». Хотя и быстро восстанавливалось былое великолепие классических дворцов с белоснежными колоннами, портиками и гербами на фронтонах, свой строгий и торжественный вид центральная часть города приобрела к концу столетия, соревнуясь величием с Петербургом.
Чьими трудами построена Москва, которую мы любим
Освобождение крестьян, бурное развитие промышленности, торговли, сети железных дорог, рост объемов перевозок водным транспортом – все это укрепляло позиции частного капитала. А купечество тяготело все же к Москве. Тут сказывалось и выгодное географическое положение – все дороги ведут в Москву, и многовековая история, и православные традиции; тем более, что часть купцов оставалась в старой вере.
Старая Москва
На московских изогнутых улицах появлялись порой небольшие в размерах, но с претензией на исключительность особняки новых хозяев жизни, частные банки, финансовые и страховые компании, торговые дома и даже фабричные постройки, занимавшие целые кварталы. Желая в трудную минуту выступать единым фронтом, дельцы объединялись в общества. Создавали свои профессиональные объединения и архитекторы – сначала такая общественная организация появилась в Риге (1858), потом – в Одессе (1862) и, в 1867 г., по инициативе М. Д. Быковского, в Москве. С целью «содействовать распространению в России художественных и технических познаний, относящихся до архитектуры». Дольше всех, с 1906 по 1922 гг. Московское архитектурное общество возглавлял Ф. О. Шехтель, гений московского модерна.
Трудами Шехтеля, его учителя Каминского, Кекушева и многих других зодчих конца XIX столетия построена та Москва, к которой мы привыкли и которую мы любим. Хотя, ступая по тротуарам ее улиц и переулков, порой не замечаем то величественных, то скромных, то чуть не выступающих фасадом на мостовую, то укрытых в тени маленьких скверов зданий. Но без них нашей Москвы, такой, какая она есть, и не было бы.
Архитектор А.Э.Эрихсон
Одним из выдающихся мастеров дел каменных был сын купца шведского происхождения Адольф Вильгельм – по-другому, Адольф Эрнестович – Эрихсон (1862-1940), воплощением замыслов которого стали десятки новых и перестроенных городских объектов.
Окончив Московское училище живописи, ваяния и зодчества, молодой архитектор Эрихсон отправился знакомиться с шедеврами зарубежной, в основном, североевропейской архитектуры, как один из лучших выпускников – за счет учебного заведения. Вернувшись, он вскоре занял должность архитектора Московской казенной палаты. От первых, достаточно скромных проектов – здание телефонной станции в Милютинском переулке, дача и доходный дом Гулевич – он переходит к более интересным, масштабным и престижным, где его талант раскроется в полной мере.
Доходный дом в Вознесенском переулке
Эрихсона нельзя назвать приверженцем одного стиля. Он постоянно искал что-то новое, схватывал на лету восходящие тенденции и вновь возвращался к истокам, творчески их перерабатывая и обогащая уже приобретенными навыками и своими задумками. Говоря современным языком, он не следовал тренду – он был в тренде и создавал тренд.
Дом на Страстном бульваре
Отдавая должное классицизму, Эрихсон строит здания с портиками, массивными – или, наоборот, изящными колоннами, строгим антаблементом, увенчанным акротериями в форме пальмовых листьев (пальметты), а сами фасады украшает античными статуями или гермами – четырехгранными колоннами с изображением головы древнегреческого божества.
Гермы в декоре Дома Сытина на Тверской рассекают оконный проем
Конечно, кто платит, тот и диктует стиль, тем более, что во времена торжествующей эклектики заказчик, исходя из собственных пристрастий, мог тяготеть к ордерной классике, русскому узорочью, ренессансной плитке-«кабанчику», возжелать чего-то особенного или предоставить решать зодчему. Однако настоящий мастер, понимая целесообразность выбора того или иного типа фасада здания, исходя не только из увлечений клиента, но и функционального предназначения самого объекта и возможности рационально и органично вписать его в окружающую застройку, сумеет настоять на своем.
Особняк на Спиридоновке, д.21. Построен в 1898 г.
Бывало, архитекторы и с царями спорили – и убеждали. Но не всем везло: так, Б. В. Фрейденберг, автор проекта знаменитых Сандуновских бань, рассорился с заказчиком и достраивал знаменитое здание на Неглинке его помощник С. М. Калугин. В то же время Фрейденберг завершил строительство сказочного терема на Малой Грузинской, где разместил свою коллекцию знаток старины, большой любитель искусств и собиратель древностей П. И. Щукин.
Русские терема на Малой Грузинской
Во времена своего недолгого, но относительно спокойного царствования государь Федор Алексеевич устраивал для младшего брата, будущего первого императора Всероссийского Петра I, фейерверки и пушечные салюты в селе Воскресенском, что на берегу речки Пресни. Прошло не так много лет, и внук императора, тоже Петр, и тоже Алексеевич, только Второй, пожаловал село переехавшему в Россию грузинскому царю Вахтангу. Кавказский монарх привез с собой не только семью, но вместе с ней слуг, воинов – всего около трех тысяч человек. На берегу Пресни появились Грузинские слободы, которые вскоре стали называть просто Грузинами. Дворец царя Вахтанга стоял на нынешней Тишинской площади, где сейчас установлен памятник поэту Шота Руставели. Левее, на перекрестке с Зоологическим переулком, сыном грузинского царя Георгием была построена Георгиевская церковь, а Зоологическая улица пролегла над заключенными в начале XX в. в трубы притоками Пресни, которую, впрочем, также не миновала сия участь.
В застройке, выходящей на улицу Пресня Малой Грузинской в конце XIX столетия выделялись лишь кирпичный костел и владения Щукина. Правнук боровского купца, переселившегося в Москву во времена Екатерины Великой, Петр Иванович Щукин, пользовался, как и весь их купеческий род, большим уважением горожан. Кроме дел торговых Щукин увлеченно собирал все, что относилось к русской истории, от бытовых предметов до рукописей и грамот седых времен. Он составил и напечатал 10-томное описание своей коллекции, притом отдельно – три тома документов, относящихся к событиям 1812 г.
Здание старого музея Щукина
В 1905 г. Щукин подарил все своё собрание вместе с домами на Малой Грузинской государству, а сам остался хранителем музея, при этом продолжая покрывать расходы на его содержание. За что был удостоен чина действительного статского советника (4-й класс по Табели о рангах, соответствует генерал-майору) и с гордостью носил шинель ведомства народного просвещения с синими отворотами.
Землю на Малой Грузинской улице Щукин купил в 1891 г. и задумал построить на ней для своей коллекции достойный дом. Пригласив для строительства Фрейденберга, Щукин отправился с ним в Ярославль, чтобы присмотреться к шедеврам зодчества XVII века – эпохи русского узорочья, ярко проявившейся, благодаря купеческому размаху, в этом городе.
Рисунок изразцов по крыльцу Старого музея
Здание, называемое сейчас Старым музеем (1893), расположилось в глубине двора. Это сказочный красный терем с шатровым крыльцом, гирьками, ширинками, наборными полуколонками и другими кирпичными узорами: белокаменными, затейливыми очельями окон, поливными изразцами и даже скобяными изделиями, сделанными по образцам 200-летней давности. Интерьеры также расписывали, копируя старинную стенопись. Особенно эффектно выглядит завершение терема: здесь и шатры, и «бочка», и епанча – четырехскатная кровля с горизонтальным ребром (также называют епанчами обрамление нижней части луковичных глав храмов), и редкое, известное нам по восстановленному дворцу в Коломенском кубоватое покрытие в центре постройки.
Новый музей
Для обширной коллекции Щукина этого терема оказалось мало, и он обратился уже к А. Э. Эрихсону с просьбой построить новое музейное здание. Тот незадолго до этого завершил в Гранатном переулке возведение особняка Анны-Луизы Леман, который по своему стилю относят к неоготике, подчеркнутой в экстерьере стрельчатыми окнами, арками крыльца, парапетами и столбами ограды. Оформление интерьеров исполнено в традициях готики, барокко и ренессанса. Однако четырехскатные кровли-епанчи возвращают к русскому стилю, и по своей цветовой красно-белой гамме эта постройка вполне перекликается со зданием Старого музея. Особняк прекрасно сохранился, и сейчас входит в состав комплекса Центрального Дома архитектора.
Особняк Анны Леман в Гранатном переулке
Эрихсон постарался не утяжелять мелкими деталями декора стены своего терема (1898), отчего тот действительно, воспринимается легче. Новый музей словно подготавливает посетителя к встрече с творением предыдущего мастера: в кровлях главенствуют четырехскатные епанчи. И сложной изогнутой формы епанча покрывает арку ворот. Первый этаж также отделан белокаменным «бриллиантовым» рустом. Оконные проемы убраны наборными полуколонками, соединенными вверху пятилопастными килевидными профилированными фронтонами; карниз отбит белым поясом «язычков», из которого спускается непривычный узор связанных по низу трехчастных полуколонок. Кровля опирается не на сам четверик, а на промежуточный ярус из ширинок. Окна основного и бокового объемов разнятся формой и размерами, а рисунок изразцов проще – разноцветные кувшинчики с растительным орнаментом.
Изразцы на Новом здании
Вскоре Щукину опять стало не хватать места, и в 1904-1905 гг. слева от нового терема появилось возведенное Ф. Н. Кольбе при участии Эрихсона хранилище, прозванное «Скрыней».
Музейный склад – “Скрыня”
После революции коллекции Щукина отправили в Исторический музей. Всю территорию с постройками с 1930-х занимает Биологический музей имени К. А. Тимирязева.
Московские особняки: выбор стиля
Постепенно портфель Эрихсона наполняют новые заказы. Он строит, перестраивает, пристраивает, оформляет интерьеры, создает новые, созвучные стилю времени фасады. В Москве возводятся первые спроектированные им особняки: князя А. Б. Голицына на Поварской улице, Н. С. Третьякова на Сущевской, И. К. Прове в Бабушкином переулке, ныне – улица Лукьянова, Ферстер – Михельсона на Малой Никитской 99, дом Московского общества испытателей природы на Конюшковской улице, доходные дома Н. А. Гулевич во 2-м Мариинском переулке и А. Ф. Редлиха на Страстном бульваре.
Доходные дома, построенные по проектам Эрихсона скромны в украшении фасадов и мало отличаются от большинства московских зданий этого назначения.
Доходный дом О.П. Леве с винным магазином в Столешниковом пер. 1903 г.
Хотя есть, конечно, среди доходных домов настоящие шедевры. Однако полет творческой мысли зодчего проявляется именно в проектах особняков.
Двухэтажное здание на Поварской, д. 40 (1888 г.) выполнено в традициях Ренессанса: высокий цоколь, рустовка первого этажа, пилястры, каннелированные колонны ионического ордера и парапет с декоративными арками по углам.
Особняк князя Голицына на Поварской
Особняк коммерции советника, торговца хлопком И. К. Прове (1890) выдержан в стиле типичной классической усадьбы: четырехколонный, с ионическими капителями, портик в центре, небольшие выступы ризалитов, ленточный руст, треугольные фронтоны с дентикулами-зубчиками, профилированный карниз, строгие аттики, лепнина в тимпане, но – базы колонн соединяет пояс «жучков» – типичного украшения эпохи русского узорочья. Старинный русский каменный декор умело вплетен в строгий классический ордер.
Особняк И.К. Прове
“Жучки” в декоре
Такой же прием использует зодчий в проекте двухэтажного дома (1894 г.) на Конюшковской улице: небольшой, компактный особняк выдержан в лаконичной серо-голубой цветовой гамме, ленточный руст, дорические колонны, портик, античные статуи по сторонам, соответствующая лепнина по междуэтажному карнизу, пальметты на фронтоне и по парапету – но сам парапет представляет собой пояс из тех же полюбившихся автору «жучков».
Конюшковская, 31
Особняк на Сущевской принадлежал Н. С. Третьякову; сейчас его занимает библиотека искусств. Здание «утоплено» во двор и скрывается за оградой. Квадровый руст приземистого первого этажа, ленточный – высокого второго, ионический ордер колонн, лепнина в тимпане треугольного портика, украшенный античными сценами фриз и при этом подчеркнутая несоразмерность окон верхнего и нижнего ярусов постройки, что характерно для торжествующего в это время (1901) модерна.
Дом Н.С. Третьякова на Сущевской
Ненавязчиво проявляются черты модерна в архитектуре дома Ферстер-Михельсона (1899) на Малой Никитской, 18. Здание, как и многие другие особняки в центре Москвы, занимает посольство. На решенном в теплых тонах фасаде, облицованном плиткой, мы видим гермы, аркатуру парапета, дентикулы карниза, лепнину, в том числе – в виде пегасов, вылетающих из рогов изобилия. О модерне напоминают здесь разве что размеры больших оконных проемов, выходящие за рамки классических пропорций.
Особняк Ферстер-Михельсона. Малая Никитская, 18
Эрихсон не противопоставляет один стиль другому, он словно примиряет их, демонстрируя гармонию синтеза старого и нового, тем самым предваряя переход от эклектики к модерну.
Усадьба Каратаевой-Морозова
На главном здании усадьбы Каратаевой – Морозова в Леонтьевском переулке укреплена памятная табличка с именами трех выдающихся мастеров – Каминского, Шехтеля и Эрихсона. Строил в 1883-84 гг. А. С. Каминский, перестраивал в 1895 г. А. Э. Эрихсон, а над интерьерами позже работал Ф. О. Шехтель.
В 1894 г. Эрихсон уже состоит в Московском архитектурном обществе, а через два года участвует вместе с лучшими столичными архитекторами в подготовке города к торжествам по поводу коронации: ему поручают оформить ответственный участок, включающий площадку вокруг храма Христа Спасителя и близких к нему Тверского, Никитского и Пречистенского (Гоголевского) бульваров. Его работы в Москве оценили; появились новые знакомства и новые заказы.
Аптечный замок с медведем
Немцы-врачи из раздробленных германских княжеств приезжали на Русь с древних пор, а первые аптекари появились при Иване Грозном, и были они, конечно, тоже немцами. Представители народа, издавна сведущего в медицине и точных науках, составили практически весь штат Аптекарского приказа, и в нашей стране, судя по классической литературе, словосочетание «аптекарь немец» стало привычным.
Знакомая всем москвичам башня
Впрочем, история русских немцев насчитывает сотни примеров их успешного труда в самых разных профессиях. Как это у Пушкина: «… и хлебник немец аккуратный в бумажном колпаке не раз уж отворял свой васисдас». Чтобы работать аптекарем, приезжающие сдавали обязательный экзамен, после чего получали и права, причем с определенными привилегиями, но также и обязанности.
Петр I запретил внеаптечную продажу лекарств, которые отныне можно было изготавливать в небольших цехах при официальных аптеках. Первую частную аптеку в Москве открыл в ноябре 1701 г. Иоганн Грегориус. Вторая появилась месяцем позже, сменила множество владельцев, пока в 1832 г. не стала собственностью Карла Феррейна. Менее, чем за столетие это заведение на Никольской улице превратилось в крупнейшую аптеку Европы. В конце XIX в. новый закон разрешил в России фабричное производство лекарственных средств, и наследник немца-аптекаря Владимир Феррейн задумал построить в Москве большую фабрику.
Фабрика Феррейна в Кривоколенном переулке
В 1893 г. Эрихсон строит для Феррейна в Кривоколенном переулке трехэтажный фабричный корпус – позже его неоднократно и весьма своеобразно надстраивали, в результате чего появилось необычное, уходящее ступенями вверх сооружение. Но по первым трем этажам виден почерк мастера, стремящегося возвести в центре Москвы не скучную промышленную постройку, а здание, удачно вписанное в среду и радующее глаз – хотя бы оформлением оконных проемов и проездной арки. Декор дополняет ленточная рустовка нижних этажей.
В центре участка стоит небольшой особняк хозяина, построенный над палатами XVII в., а за ним расположен лабораторный корпус – навес над входом в него поддерживают кованые кронштейны с монограммой Феррейна.
Аптека Феррейна на Никольской
Новое здание аптеки близ кремлевских стен, долгое время звавшейся Старо-Никольской, по имени стоящего неподалеку монастыря Николы Старого у Большого Креста, Эрихсон построил в 1894-1899 гг. Постройка по-своему уникальна, так как имеет два абсолютно разноликих фасада: на Никольскую обращены четыре этажа с колоннами, рустовкой, массивным антаблементом и четырьмя фигурами греческой богини здоровья Гигиеи с чашей и змеей в руках – известным символом медицины. Сразу же за этим фасадом начинается постройка в стиле готики Тюдоров – краснокирпичный замок со стрельчатыми окнами, зубчатым парапетом и башенками, в одну из которых помещена печная труба.
Многим, выходящим из дверей станции метро «Лубянка», и невдомек, что возвышающаяся над противоположной стороной улицы готическая красная башня и ренессансный фасад аптеки Феррейна – это одно здание.
Некогда башню украшали часы, до нас, увы, не дошедшие.
Башня с башенками
Фармацевтическая империя Феррейна процветала. В районе Битцы хозяину принадлежали плантации, где выращивали лекарственные травы. Те, которые в России не могли культивировать, заказывали за границей. Кроме московской фабрики компания владела заводами в подмосковных тогда Нижних Котлах, Ярославле, Мологе, еще несколькими аптеками и стеклодувными мастерскими. Работники предприятий участвовали в распределении прибыли.
Фирма выпускала продукцию 300 наименований, в том числе 175 различных препаратов, пластыри и другие перевязочные материалы, экстракты, парфюмерию, а также вина, производимые в Крыму из урожая собственных виноградников. Тогда некоторые вина продавали в аптеках как лечебные средства.
На другой стороне Никольской улицы, лицом к лицу с Феррейном, стояла аптека Келлера, и тот, хоть и не в силах был конкурировать с первым аптекарем города, всячески старался заполучить хотя бы часть его клиентуры. Чехов называл соперников Монтекки и Капулетти и выражал надежду, что благодаря их острой друг к другу нелюбви лекарства станут подешевле.
Гигиеи со змеями
Часть препаратов того времени готовили на медвежьем жире. Чтобы подчеркнуть свою непричастность к подделкам, Феррейн завел живого медведя, которого днем водили поить к Лубянскому фонтану. После кончины демонстрационного зверя из него сделали чучело, украсившее аптечный зал вместе с рогами носорогов. Мебель для интерьеров заказали во Франции. На первом этаже продавали безрецептурные лекарства, на втором – снадобья, отпускаемые только по рецептам. В аптеке брали анализы и даже бальзамировали.
Монограмма Феррейна в узоре кронштейна крыльца
Феррейн первым в России наладил выпуск лекарств в таблетках, а в годы Первой Мировой организовал производство заменителей зарубежных препаратов. Увы, это не спасло аптеку от случившегося однажды погрома: в обществе возникли антинемецкие настроения, а толпу не всегда можно вовремя остановить. Именно в те годы Франц-Альберт Шехтель перекрестился в православие и стал Федором Осиповичем.
После революции предприятия Феррейна, на которых работало полторы тысячи человек, национализировали. Хозяин уехал в Крым, где вскоре скончался. Аптеку Феррейна сперва переименовали в Центральную, а потом – в Аптеку №1, и в этом качестве она просуществовала до наших дней. Удивительное здание намеревались включить в проект «Золотое кольцо Москвы» и устроить на верху башни смотровую площадку, но – что-то пошло не так, и сейчас в нем размещаются ресторан и магазин дорогого хрусталя. Производственный комплекс в Кривоколенном по большей части сохранился и недавно выставлен на аукцион. На базе плантации создан Всесоюзный институт лекарственных и ароматических растений, чью аббревиатуру ВИЛАР мы и сегодня можем прочитать на упаковках.
Дом, который подвинули
Самая распространенная в Москве газета «Русское слово» принадлежала паевому товариществу, где крупнейшим пайщиком и фактическим хозяином был И. Д. Сытин. Этот русский самородок был прекрасным, талантливым коммерсантом.
Тверская (Пушкинская) площадь в начале 20 века. Справа – колокольня Страстного монастыря, слева, вверху – конторский дом Сытина
– Сытинское книгоиздательство и книжная торговля были и хорошо организованы, и сыграли немалую роль в развитии русского просвещения, способствуя проникновению книги в деревню, – писал в книге «Москва купеческая» современник предпринимателя П. А. Бурышкин.
Редактором газеты был зять Сытина, Ф. И. Благов, а негласным руководителем известный фельетонист В. М. Дорошевич.
Иван Дмитриевич Сытин происходил из крестьянского сословия. Имея всего три класса образования, он с 12 лет трудился в дядиной лавке, а еще через три года начал работать в московском книжном магазине П. Н. Шарапова. Начать свое дело Сытин смог, получив хорошее приданое за купеческой дочерью Евдокией Соколовой. Вступил в партнерство со своим работодателем, купил первую литографическую машину и, когда началась русско-турецкая война, неплохо заработал на продаже цветных карт с ходом боевых действий. К концу войны за свободу столь благодарной нам Болгарии у Сытина был уже собственный дом на Пятницкой и неплохие перспективы развития.
Ставя задачей наладить массовый сбыт своей продукции как в Москве, так и в провинции, Сытин выпускал интересные и в то же время дешевые книги и другие полиграфические издания. Бродячие мелкооптовые торговцы-офени несли в массы буквари, сказки, календари и лубочные картинки.
Торговый знак издателя работы Б.В. Зворыкина на детской книжке
Пришло время, когда, некрасовскими словами говоря, «народ не Блюхера, и не милорда глупого – Белинского и Гоголя с базара понесет». По совету Льва Толстого Сытин основал для этого издательство «Посредник», выпускавшее, чуть ли не по копейке, рассказы Толстого, Лескова, Короленко и других известных писателей с горячими сердцами.
Сытин выкупил у прежних владельцев журнал «Вокруг света», а потом и «Русское слово», ставшее, благодаря дешевизне, самой массовой газетой – ее тираж перевалил за миллион экземпляров.
Сытин был умен, справедлив и скуп. Своим наборщикам он отказал в оплате труда за знаки препинания – те возмутились, потребовали сокращения рабочего дня и полной оплаты, т.е. за все литеры. На 9-часовой рабочий день Сытин согласился, а оплату оставил прежней, с чего, говорят, и началась осенью 1905 г. всеобщая стачка – «с сытинской запятой».
Типография на Пятницкой
Большое пятиэтажное здание типографии на Пятницкой, 71 Эрихсон строил для Сытина в 1903 г., причем инженером проекта пригласили В. Г. Шухова. Дом сейчас на реставрации и завешен сеткой с изображением очертаний этого образца промышленного модерна с большими решетчатыми окнами и волнообразным завершением торца. В дни революционных событий 1905 г. типография была одним из очагов сопротивления восставших рабочих.
Здание на Маросейке, 7
Много позже, в 1915 г., Эрихсон построит по заказу Сытина конторско-складское здание на Маросейке. Но самым знаменитым в перечне работ архитектора по заказам Сытина стал дом на Тверской (д. 18Б, 1904-1906), делающий Эрихсону честь, как одному из ярких мастеров московского модерна. И вновь в проекте участвовал Шухов – он рассчитывал конструкции перекрытий.
Дом Сытина на Тверской, 18 Б
Торец Дома Сытина
В здании повторяется изогнутый абрис торцовой стены, подчеркивающий выразительность постройки и полное соответствие выбранному стилю. Волна, неотъемлемая черта модерна, прослеживается и в легком рисунке решеток балконов и парапета, и в очертаниях стен. Фасад с выступающими карнизами оформлен по эскизам еще одного гения Серебряного века, художника И. Я. Билибина, знакомого всем по иллюстрациям к сказкам «Василиса Прекрасная», «Марья Моревна» и др. Окна разнятся по форме и размерам, и над первым рядом выложен золоченый мозаичный орнамент с алыми и синими маками.
Балконы и маки
На первом этаже здания открыли магазин, наверху поселился Сытин с семьей. Как в домах на Пятницкой и Маросейке, здесь были и квартиры работников. Сюда же переехало издательство «Русского слова», а во дворе разместилась типография.
После революции помещения занимали редакции «Правды», потом – газеты «Труд». Сытин до 1928 г. продолжал жить в этом доме и работал управляющим типографией. При выходе на пенсию ему предоставили другую квартиру, рядом, на Тверской, 12, ставшую с 1989 г. музеем знаменитого издателя.
Всего памятных досок с именем Сытина на здании три
В апреле 1979 г. здание, которое привычно именуют домом Сытина, передвинули на 33 м, чтобы открыть вид на новый издательский корпус «Известий». Четыре мощных домкрата с усилиями в 170 т каждый перемещали поставленный на восемь рельсовых путей особняк на 1,5-2 м в час. Стены, освобожденные от штукатурки, и перекрытия при этом укрепили стальными обоймами, и настолько удачно, что при переезде дома не лопнуло ни одно стекло.
Дом Сытина с корпусом “Известий” на заднем плане
Работы заняли три дня. Заднюю часть постройки разобрали, а позже здание соединили с «известинским корпусом».
Эй, ямщик, гони-ка к Яру!
Название известного в Москве ресторана происходит вовсе не от слова «яр», означающего крутой, вогнутый берег, или овраг с обрывистыми склонами, а от слегка искаженной фамилии французского предпринимателя Ярда, открывшего в 1825 г. свое заведение на углу Неглинной (10/8) и Кузнецкого моста. В этом «Яре», бывало, обедал и Пушкин.
Цены здесь держались приемлемые, но с ростом популярности они тоже стали быстро расти. Власти, озадаченные безудержным весельем и громким пением цыган в благословенном центре старой, добропорядочной столицы, «Яр» с Неглинной попросили. Дворец обжорства и кутежей переехал сначала на Божедомку (это район улиц Дурова и Достоевского), а потом еще дальше, на Петербургское шоссе, в большой деревянный дом, т. е., за город. К ночи неслись сюда лихие тройки, и седоки щедро платили ямщикам. В «Яре» рекой лилось шампанское, столы ломились от изысканных блюд, и обед с рябчиками, куропатками, трюфелями и ананасами стоил больше, чем обоз пшеницы.
Прежний “Яр” на Неглинке
Здесь уже никто не мешал ни цыганскому хору, ни разгулу московских богачей. Разгоряченные офицеры на спор рубили саблями пальмы, купцы заливали шампанским рояль и пускали туда плавать жареных рыб… Предприимчивый хозяин, Федор Аксенов, внес излюбленные бесчинства кутил в прейскурант и никогда не оставался в накладе, гостям радовался, а ямщикам отпускал сено за счет заведения.
В конце XIX в. «Яр» выкупил у Аксенова разбогатевший официант, выходец из ярославских крестьян Алексей Судаков. Эрихсону заказали построить для ресторана новое здание, с чем он, как всегда, успешно справился. В 1910 г. на нынешнем Ленинградском проспекте выросло величественное строение в стиле модерн – с вытянутыми арочными окнами, решетчатым остеклением, тремя гранеными куполами, изящным парапетом и торжественно-строгим декором, за которым скрывались роскошные интерьеры двух залов, кабинетов и императорской ложи. Вновь звенели бокалы, шумела публика и пел-гулял цыганский хор.
Ресторан “Яр” Эрихсона
Те, кто знают, что «Яр» – это наша гостиница «Советская», пусть не напрягают память, пытаясь вспомнить прежний облик здания – его дважды перестраивали в 1930-х и 50-х, снеся и стесав все, что казалось лишним. Теперь об этой работе зодчего мы можем судить разве что по старым открыткам и фотографиям. «Яр» послужил и кинотеатром, и спортзалом, и госпиталем для бойцов Красной Армии, пока в 1950-х здесь не открылась гостиница. В ее 301-м номере жил одно время Василий Сталин. В здании находится единственный в мире цыганский театр «Ромэн», а ресторан четверть века назад снова стал называться «Яром».
Отель “Советский” – как много в этом звуке…
В хозяйство Судакова, кроме самого ресторана, входили расположенные за ним склады, кухни, беседки и две собственных электростанции. Рядом с «Яром» Эрихсон построил владельцу особняк, который не сохранился, и доходный дом (№30) – впечатляющий образец модерна.
Доходный дом Судакова
В последние перед Первой Мировой годы архитектор воплощает в жизнь масштабные проекты. Помимо «Яра» это целый комплекс торговых домов на Кузнецом Мосту, к которым сейчас приводят туристов столичные экскурсоводы. Три дома, №№14, 16 и 18 стоят рядом, и все они помнят руку Эрихсона. В центре этого ансамбля возвышается серое шестиэтажное здание с рустовкой первого этажа массивными колоннами. В 1876 г. его возвел А. С. Кампиони, а в начале века перестроил Эрихсон: торговый дом И. В. Юнкера. На аттике еще можно заметить следы от стертой в советское время надписи с именем хозяина.
Торговый дом И.В. Юнкера
Постройка справа от него (№14) на этаж ниже. В здании с жизнерадостной бело-зеленой расцветкой, тосканскими колоннами и поддерживающими карниз фигурами атлантов повторяется пятичастная разбивка соседнего фасада. Но формы окон, элементы лепного декора, волнистые узоры решеток балконов и парапета однозначно высказываются за модерн. Это торговый дом меховщика А. М. Михайлова; построил его Эрихсон в 1903 г., а в 1907-м надстроил здесь пятый этаж.
Торговый дом А.М. Михайлова
Михайлову Эрихсон возвел в начале века на Большой Дмитровке, 11 доходный дом, а позже (в 1912-м) перестроил другой его доходный дом, стоящий рядом (№9), где в советские годы работал магазин «Чертежник», и в нем отоваривались ватманом, карандашами и готовальнями будущие инженеры.
Большая Дмитровка, 9
Слева от Торгового Дома Юнкера – трехэтажное, решенное в зеленых тонах здание (Кузнецкий Мост, д. №18) с книжными магазинами на первом этаже, лепниной, карнизом с дентикулами и вычурным граненым куполом с чешуйчатой кровлей и шпилем. Это торговый дом, принадлежавший банкирам Джамгаровым, который Эрихсон перестраивал с изменением фасада.
Кузнецкий мост, 18
Перестройку фасада заказали архитектору и владельцы доходного дома Московского купеческого общества – угловое здание под номером 8/10, если по Неглинной, напротив прежнего «Яра».
Доходный дом Московского купеческого общества
Покидая Большую Дмитровку, обратим внимание на дом 32 – ярко выраженный модерн, и тоже – творение Эрихсона. Торговый Дом Р. Б. Левинсона, здесь продавали мебель.
Торговый дом Р.Б. Левинсона
Эрихсон часто менял прежние фасады, перестраивал и надстраивал дома – и время обошлось с ним также. Например, особняк на Спиридоновке (№21) впоследствии был надстроен двумя этажами, ну, а уж про «Яр» и говорить нечего. Бывало, Эрихсон работал вместе с другими зодчими. Здание Музея кустарных изделий в Леонтьевском переулке (1911) он возводил вместе с архитектором В. Н. Башкировым, а Торговый Дом Левинсона – с И. А. Германом.
Музей кустарных изделий в Леонтьевском переулке выстроен в русском стиле
А на строительстве знаменитого «Метрополя» (1899-1905) трудился звездный состав архитекторов и художников. В том числе и Эрихсон, отвечавший за оформление отдельных интерьеров.
Гостиница “Метрополь”
На Ильинке архитектор исполняет заказ на строительство здания Санкт-Петербургского международного коммерческого банка (1910-1911) – довольно мрачноватое здание, занимаемое сегодня Министерством финансов.
Банковское здание на Ильинке, 9
Из объектов промышленного и хозяйственного назначения, сооруженных зодчим, в Москве сохранились Кадашевские бани, недавно отреставрированные новым владельцем. Тогда, в 1905-м, их называли Европейскими.
Европейские бани. 3-й Кадашевский переулок
Корпус фабрики Товарищества И. П. Хлебникова на Верхней Радищевской построен Эрихсоном в 1907-м – а кроме этого, он участвовал в возведении объектов «Морозовского городка» в Твери. Это целый комплекс производственных, общественных и жилых зданий; он строился с 1858 до 1913 г. для «Товарищества Тверской мануфактуры» Морозовых как самодостаточный микрорайон, и трудились над его созданием на протяжении всего этого периода несколько архитекторов, включая Эрихсона.
Фабрика на Верхней Радищевской
Особняк С.А. Тарасова – А.И. Бакакина. Вспольный переулок. 1911 г.
Его последняя значительная работа в Москве – перестройка (1914-1915) ресторана «Прага» на Арбате. Владелец, купец С. П. Тарарыкин ранее уже приглашал для этого Кекушева (1902), но теперь решил разбить часть больших залов на отдельные кабинеты, чтобы без проблем принимать гостей из разных сословий. В ресторане появились зимний сад, кинотеатр и даже зал для аукционных торгов. В советские годы не сразу, но здесь вновь заработал ресторан, ставший одним из лучших в Москве. В «Праге» можно было устроить банкет, сыграть свадьбу и просто пообедать, а средний счет составлял 25 полновесных советских рублей.
Ресторан “Прага”
После революции Эрихсон эмигрировал и скончался в 1940 г. в Париже – если верить источникам. Про его зарубежные архитектурные работы нам ничего неизвестно. Следы Фрейденберга затерялись после 1907 г., Кольбе – в 1918. Архитектор Герман, помогавший Эрихсону обустраивать московские бульвары перед коронацией, выполнил несколько проектов для кооперативного товарищества «Техбетон» и умер в 1933 г. Сытин, заслуживший всеобщее уважение как просветитель, оказался востребован новой властью, его даже приглашал к себе Ленин. Пару раз Сытина «забирали», но потом отпускали. Книгоиздатель руководил своими бывшими типографиями на Тверской и Пятницкой, содействовал в решении проблем Наркмпросу и поддерживал, как мог, угасающего Шехтеля, тоже оставшегося в России.
Дома, построенные этими мастерами, хоть отчасти перестроенные, стоят и радуют глаз. Они перешли на службу к другим людям.
Евгений ШАПОЧКИН
Источник: rcmm.ru
